Поддержать
Россия создает полки беспилотных систем в составе Военно-морского флота. Эти полки будут работать в воздухе, на земле и на море, иметь на вооружении надводные, подводные, наземные и воздушные дроны, выполнять разведывательные и ударные функции в операционной зоне флота.
Планируется, что таких полков будет не меньше пяти, три войдут в состав флотов на европейской части России, и два — в составе Тихоокеанского флота. Вооружать эти полки собираются безэкипажными катерами (БЭК), необитаемыми подводными аппаратами, воздушными беспилотниками среднего и дальнего радиуса действия — «Форпост», «Орлан», а также барражирующими боеприпасами типа «Ланцет», разведывательными и ударными коптерами различных типов.
Полки беспилотных систем ВМФ России будут активно перенимать опыт Украины по применению морских дронов, в частности, планируется вооружить БЭКи воздушными дронами, управляемыми и неуправляемыми ракетами, стрелковым оружием. Кроме того, одной из задач формируемых полков будет противолодочная оборона, что свидетельствует: Россия активно готовится к войне дронов на море против ведущих морских держав.
Отдельные полки беспилотных систем (по аналогии с отдельными батальонами, полками и бригадой беспилотных систем в составе ВСУ) создаются противником и на суше — в рамках военных округов в составе Войск беспилотных систем, о создании которых было объявлено в декабре 2024-го — год спустя после того, как в Украине было объявлено о создании Сил беспилотных систем.
Русские, как известно, долго запрягают, но потом быстро едут. Россия действует с опозданием, но решает задачи системно, с размахом и на перспективу. Впервые гражданские дроны для ведения разведки стали применять на Донбассе украинские войска, а теперь «мавики» — негласный стандарт по обе стороны линии фронта; первые дроны-бомбардировщики и беспилотники-камикадзе были украинские, но Россия построила большие заводы и быстро преодолела отставание. Украинские морские дроны смогли парализовать российский Черноморский флот, но и тут ситуация быстро меняется, и применение БЭКов-камикадзе (брандеров) уже не эффективно, что заставляет искать новые решения, вооружать БЭКи ракетами и дронами.
Украина имеет большую гибкость и оперативность во внедрении различных технических новшеств вследствие децентрализации отрасли дронов и конкуренции между разными ведомствами. Воздушными дронами у нас в стране занимаются восемь силовых структур, каждая из которых имеет свои отдельные «силы беспилотных систем», наземными дронами — шесть силовых структур, а морскими — четыре… У нас только в ВСУ (кроме прочих силовых структур) есть «силы беспилотных систем» (вчерашние любимчики), «Линия дронов» (сегодняшние любимчики), и «простые» РУБаки (роты и батальоны беспилотных ударных комплексов) в составе бригад и корпусов.
Каждое ведомство, каждая силовая структура, бригада и рота проводят в области дронов фактически свою отдельную политику— что закупать или производить самостоятельно, как привлекать пилотов, инженеров, как их обучать, где находить деньги… каждое подразделение дронщиков имеет свои тактические приемы, свой опыт применения, свои успехи и неудачи, которые оцениваются в баллах, конвертируемых в дополнительные дроны, и это стимулирует развитие наших разнородных, разношерстных, разнообразных, децентрализованных «сил беспилотных систем».
На первый взгляд это хорошо: беспилотные роты, батальоны, полки и даже одна бригада во главе с героем Украины докладывают об уничтожении сотен единиц вражеской техники, тысяч солдат и офицеров врага; морские дроны сбивают самолеты и вертолеты неприятеля, атакуют прибрежные объекты дронами бортового базирования, активно развивается наземная робототехника — сухопутные дроны патрулируют серую зону, минируют поля и дороги, подвозят боеприпасы и эвакуируют раненых, командиры и операторы получают заслуженные высокие государственные награды. Казалось бы, что еще?..
Но есть и обратная сторона медали — технологическое преимущество утрачено; «зоопарк» поставляемых в войска дронов не позволяет эффективно их использовать; а массовость применения давно уже на стороне противника. Самое скверное в том, что многообразие и децентрализация неэффективны сейчас, когда нужны консолидация и напряжение всех сил для преодоления явного уже технологического отставания.
Если раньше, два года назад, FPV-дроны можно было собирать буквально «на кухне» из дешевых китайских комплектов, и эта работа не требовала высокой квалификации, то сегодня такой ширпотреб, поставляемый в войска, непременно перерабатывается, переделывается, потому что не отвечает требованиям современной войны. Но и в самих войсках, в мастерских дронщиков нет достаточного количества инженеров, электронщиков, программистов, чтобы заниматься развитием технологий — автономными системами навигации, системами автоматического поиска целей и автоматического наведения на цель.
Война стала более технологичной, и при нашей децентрализации, разобщенности и конкуренции мы неизбежно начинаем отставать, ведь там, где проблему должны решать сотни высококвалифицированных специалистов, ею пытаются заниматься единицы в киевских гаражах или в блиндажах на фронте. Яркий пример — дроны на оптоволокне, которые впервые массово появились у противника, а не у нас, при всей нашей многогранной децентрализации, конкуренции и предприимчивости.
Нечего и говорить, что противник легко обходит нас в количестве поставляемых и применяемых дронов: на фронте давно уже паритет (как минимум) — наши войска так же страдают от скидов и FPV на передовой, так же докучают нам дроны-бомберы, а еще больше — дроны самолетного типа среднего радиуса действия вроде «Молнии» и «Ланцета», на которые у нас до сих пор нет адекватного ответа (при всем нашем многообразии и нашей предприимчивости). Если говорить о дальнобойных беспилотниках-камикадзе (deep strike), то здесь ситуация вообще плачевная — каждую ночь «шахеды» атакуют Киев (самый защищенный город Украины), но украинские дроны очень редко долетают до Москвы.
Войну, как известно, выигрывают большие батальоны (Фридрих II Великий), а современную высокотехнологичную войну выигрывают большие инженерные коллективы и большие заводы. Над совершенствованием «шахеда» в России работают больше 400 специалистов — конструкторов планера, двигателистов, электронщиков, программистов. Над созданием и совершенствованием украинских дальнобойных дронов, которых у нас с десяток различных типов, работает в два раза меньше инженеров в двух десятках полугаражных компаний. Не удивительно, что украинские дроны не долетают до Москвы. Раздробленность, разобщенность, жесточайшая конкуренция за бюджетные деньги, погоня за медалями и орденами, за привилегиями и статусом благоприятно сказывается на Москве — ее не бомбят, и на уверенном положении России на вновь начатых переговорах.
Сегодня, к сожалению, мы не ведем тотальную войну с беспощадным врагом, сегодня мы ведем войну за положение в обществе, за бюджетные деньги, за привилегии, статус, внимание Верховного и пресловутую медийность. В этой войне наши спецслужбы имеют большое преимущество, потому что могут свободнее (фактически бесконтрольно) распоряжаться бюджетными и внебюджетными ресурсами, деньгами партнеров, могут привлекать к работе квалифицированных специалистов, обещая взамен достойную зарплату и вожделенный статус. Поэтому и ГУР, и СБУ, и СВР, и ССО (не совсем спецслужба, но всё-таки) развивают свои собственные, местечковые дроновые проекты, жестко конкурируют друг с другом и растаскивают по своим ведомствам далеко не бесконечный инженерный ресурс, обедняя таким образом суммарный научно-технический потенциал Украины. Добавим сюда такие же усилия братьев «победнее» — ВСУ, НГУ, ГПСУ, Нацполиции — и в конечном итоге увидим на выходе достаточно посредственные дроны, созданные посредственными коллективами за очень непосредственные деньги ради краткосрочного и совсем недешевого пиара руководителей топовых силовых структур.
Вообще это, конечно, нонсенс, что ГУР, главная задача которого, прописанная в названии, — ведение разведки (а с разведкой у нас далеко не все так хорошо), занимается и воздушными, и морскими, и наземными дронами, имеет свою авиацию и проводит масштабные наземные операции в духе мега-ССО, и даже запускает собственные оперативно-тактические ракеты, созданные на базе зенитных комплексов С-200. Все это прекрасно, но разведка где?..
СБУ, главная задача которой во время войны — защита конституционного строя и борьба со шпионами (контрразведка), не отстает от ГУР, активно занимается FPV-дронами, ударными дронами среднего и большого радиуса действия, морскими дронами. Это тоже прекрасно, но контрразведка где?..
ССО, главная задача которых — проведение специальных операций в зоне боевых действий (то, чем сейчас занимается преимущественно ГУР, хотя это — не его главная задача), тоже занимается дронами всех типов, а боевой ресурс ССО используется в качестве штурмовых пехотных подразделений, что равноценно забиванию гвоздей компьютером.
ТРО служит «дешевым» подспорьем пехоты, утилизируя гипертоников и алкоголиков на самых опасных направлениях. СВР имеет свои боевые подразделения, в том числе и собственные «силы беспилотных систем». НГУ превратилась в элитные боевые формирования Сухопутных войск ВСУ, а морской флот, авиация и противовоздушная оборона снабжаются по остаточному принципу, становятся донорами людей для «сухопутки» и потому не используются даже вполовину своих возможностей и функциональных обязанностей. А еще есть полицейская «Гвардія наступу» и пограничный «Залізний кордон». Осталось только создать свои отдельные бригады из прокуроров, судей, адвокатов, таможенных брокеров и сутенеров. И в каждой новой «военной» структуре создать свои собственные, особенные «силы беспилотных систем».
Что-то не так в Датском королевстве (Вильям Шекспир, «Гамлет»), если никто не занимается тем, что ему положено, но все занимаются тем, что им не положено. В итоге на фронте большие командиры просто не понимают боевых возможностей временно приданных им разношерстных подразделений и не могут адекватно — эффективно и с меньшими потерями — их использовать. А эффективность дроноводов от различных ведомств зачастую определяется не лидерскими качествами командиров беспилотных подразделений и не уровнем профессионализма операторов и инженеров, а количеством денег, которые могут привлечь их боссы, то есть близостью к власти тех или иных военачальников, когда любимчики получают в разы больше, а нелюбимчики, соответственно, — в разы меньше.
Сложившаяся система личной власти и личных отношений во власти продуцирует химерный «профессионализм», основанный на коротком медийном эффекте. Если сегодня можно снять сливки с какой-то операции (с использованием дронов в том числе) — их непременно снимут, виновных наградят, невиновных накажут, даже если завтра окажется, что эта операция стоила непомерно дорого, была не ко времени, не нужна, и сегодня имеет далеко идущие тяжелые последствия.
Так было в частности с применением надводных морских дронов и дальних воздушных дронов-камикадзе. Когда еще был эффект внезапности и противник был абсолютно не готов к отражению новых угроз на море и на земле (в своем тылу), дроны эти использовались спорадически, не массово, только ради пиара, и не смогли в итоге решить даже половину задач, которые могли бы выполнить, — потому что каждая успешная и не очень атака тут же становилась медийной достопримечательностью и заставляла противника принимать активные меры к купированию потенциальных угроз. А потом, когда производство дальнобойных летающих и плавающих дронов вышло на промышленные масштабы, вдруг оказалось, что «поезд ушел» — в том виде, с теми характеристиками, по которым они выпускались, они уже безнадежно устарели и противник нашел действенные способы защиты от них.
Популистская война в медийном пространстве должна наконец быть заменена на войну профессионалов с профессионалами. Морские дроны должны быть в составе Военно-морских сил Украины и там же должен быть специализированный центр компетенций по войне дронов и роботов на море. Дальнобойные ударные дроны должны быть в составе Воздушных сил ВСУ Украины и там же должен быть центр компетенций по deep strike. Оперативно-тактические ракетные комплексы должны быть под командованием Главного ракетно-артиллерийского управления. Каждое ведомство и всякая силовая структура должны заниматься своими задачами в соответствии с Конституцией и законами Украины: ТРО — территориальной обороной, ССО — спецоперациями на фронте, ГУР — разведкой, СБУ — контрразведкой, СВР — политической разведкой, НГУ — охраной тылов, ГПСУ — охраной границы, полиция — поддержанием законности и порядка. И только тогда будет нам счастье.
Не должно быть никаких перманентных (сегодня любимых, а завтра нет) конкурирующих дроновых «проектов». Должна быть единая надведомственная управляющая организация, созданная из профессионалов, а не чиновников и пиарщиков, возглавляемая профессионалами, а не генералами «куда пошлют», которая занималась бы дронами и роботами. Исключительно дронами и роботами, формировала и осуществляла бы государственную политику в области дронов и роботов.
В нашем положении теперь не зазорно поучиться у противника, который все последние годы учился на наших достижениях и ошибках. Ошибки нужно исправлять. Должно быть больше централизации, больше консолидации сил, профессионализма, опыта, знаний (которых у нас не так много), должны быть унификация и стандартизация. Время малых медийных армий прошло; времени на исправление ошибок вообще осталось не так уже и много. Пришло время действовать.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google